Зунгру Санджиев, Республика Калмыкия, село Малые Дербеты

Привет всем, меня зовут Зунгру и пишу я вам из солнечной и степной Республики Калмыкия! Мне 15 лет и учусь я в «Малодербетовской гимназии №1» им Б.Б.Бадмаева в 10 «б» классе. Очень люблю писать рассказы и сочинять стихотворения, ведь это так интересно и увлекательно! Из школьных предметов мне нравится литература, английский язык, история и обществознание. В свободное время читаю книги, играю в теннис, рисую и пою. Любимых книг у меня много, но и из них я могу выделить самые любимые: «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского, «Отцы и дети» И.С.Тургенева, а также произведения Велимира Хлебникова и Давида Кугультинова. Очень надеюсь, что мои стихотворения и рассказы вам очень понравятся!

Счастье каждого дня
Эту историю я услышал из уст старого знакомого моей мамы - замечательного доктора Кондратенко Виталия Ивановича. Каждое свое дежурство Виталий Иванович наведывал престарелых супругов Терениных Лидию Викторовну и Павла Андреевича.

В далекие годы полные сил и огненной энергии молодые Теренины работали топографами в Восточной Сибири. Прошло 20 лет. И вот в благодарность за долголетний и самоотверженный труд государство наградило Терениных уютной квартирой в городе Волгограде. Судьба не подарила им детей, и поэтому они стали друг другу опорой и защитой. Постепенно стало ухудшаться здоровье Павла Андреевича, вскоре врачи поставили диагноз- астма. Болезнь протекала тяжело, Лидия Викторовна заботливо ухаживала за любимым мужем, была необыкновенно бойкой и энергичной женщиной. Но словно злой рок преследовал несчастную семью: все больше давало знать о себе не вполне здоровое сердце. Но жизнь продолжалась, и пока билось сердце, надо было заботиться и согревать беззаветной любовью своего единственного близкого человека.

Годы бежали, уже далеко не молодые Теренины все больше нуждались в поддержке. Именно так в жизни одинокой супружеской пары появился добрый, понимающий человек, фельдшер по профессии, Кондратенко В.И. Как медик, Виталий Иванович понимал - теплая беседа и общение приносят не меньшую пользу, чем лекарства. К каждому визиту желанного гостя супруги готовились тщательно и искренне радовались общительному доктору. Подолгу задерживаться он не мог, гудок водителя "скорой помощи" звал назад, значит - новый вызов.

Между тем состояние Лидии Викторовны неумолимо ухудшалось, любые колебания давления болезненно воспринимало чуткое сердце. И однажды это большое и доброе сердце перестало биться навсегда. Так просто и ужасающе страшно. Произошло это поздней ночью, в этот день дежурил Виталий Иванович, он же приехал по вызову. Павел Андреевич был в беспокойстве, словно заговоренный повторял, глядя на жену, один и тот же вопрос: "Она жива?" До самого утра он пробыл в больнице, затем его отвезли к себе домой, где он провел в одиночестве три дня. В опустевшей душе словно поселились печаль и горе. По целым часам из квартиры Теренина не доносились ни звука, и только изредка можно было услышать тихие шаги и скрипы дверей, и опять многочасовая тишина. Павел Андреевич и раньше редко выходил на улицу, а сейчас и вовсе перестал отлучаться от дома.

Тем временем Виталий Иванович, обеспокоенный отсутствием вестей из знакомой квартиры по улицы Космонавтов, решил лично навестить одинокого старика. И вот знакомый дом, лестница и дверь, запертая изнутри. Виталий Иванович позвонил в дверь- тишина, еще раз - немного дольше, и опять тишина, ставшая зловещей. Тогда доктор, напряженно вслушиваясь, не выдержав, громко постучал в дверь. На этот раз внутри послышался тихий шорох, затем слабые, неуверенные шаги. И вот щеколда замка щелкнула, и дверь тихо отворилась, Виталий Иванович увидел на пороге Теренина. Но что с ним? Одежда на нем была вся помята, неряшлива, лицо сильно осунулось и постарело, от деловитого прежнего старичка не осталось и следа. Даже взгляд был равнодушным и пустым. Доктор зашел в квартиру: все вокруг было по-прежнему, будто какая-то атмосфера скорби витала в воздухе. Без суетливой хозяйки дом опустел. Тишину нарушало лишь тиканье часов. Павел Андреевич сел в кресло и задумчиво смотрел на Виталия Ивановича. Врач тщательно обследовал его, оставил лекарство и тихо вышел. Тяжелым грузом на душе стал этот странный визит. Виталий Иванович чувствовал какую-то ответственность за этого человека, ставшего одиноким в этом мире. Его нужно было спасать, и спасать как можно быстрее. Но как? Надеясь на помощь и совет, Виталий Иванович рассказал об этой истории своему водителю, пожилому серьезному мужчине, вместе они ездили уже лет пять. Выслушав его, водитель уверенно сказал: "Друга ему надо бы верного, чтобы от мыслей плохих отвлекал". Весь день эта мысль не выходила у Виталия Ивановича из головы. А под утро, в последний час дежурства, он увидел из окна машины у одного из подъездов замерзшего маленького лопоухого серого щенка. Он грустно разглядывал проезжающие машины. Он тоже был одинок. Тоже нуждался в друге. "Скорая" остановилась, Виталий Иванович взял продрогшего щенка в руки, и они уехали. Уже через час он шел с работы, а за пазухой у него был тот самый щенок. Доктор зашел в ближайший магазин, купил небольшой кусочек колбасы. Еще несколько минут езды на маршрутке - и вот она, та самая улица и дом. Сердце тревожно билось: а что, если щенок не понравится; а что если он его оставит; а что, если не сможет?.. Но он все же поднялся по лестнице, подошел к знакомой двери, вынул щенка, колбасу, и пока тот жадно уплетал лакомство, позвонил в дверь, а сам спустился вниз. Через три минуты щенка у двери уже не было.

Прошло три дня, Виталий Иванович вновь вышел на работу. Под вечер, проезжая по улице Космонавтов, он решил навестить Теренина.

Какие-то страшные сомнения терзали его сострадавшее, доброе сердце. С неожиданным волнением он позвонил. Из глубины комнаты донесся звук торопливых шагов, щелкнул замок, и он увидел Павла Андреевича, и не одного - из-за его ног любопытно выглядывал тот самый щенок. Теренин сильно изменился, одежда уже не выглядела так неряшливо, а взгляд и вовсе излучал хорошее и радостное чувство. Такого эффекта он ожидал меньше всего. Тяжелый камень, как с горы, упал с души. Щенок явно узнал доктора и хотел было поприветствовать, но Виталий Иванович тихонько пригрозил лопоухому пальцем. Павел Андреевич представил своего друга, его назвали Анчар. Шутливо сетовал, что щенок заставлял его выходить на улицу гулять. Также рассказывал, что Анчар очень смышленый и смешной. И точно - щенок был необыкновенно веселым и подвижным. Виталий Иванович радостно улыбался, глядя на эту пару. За всю его врачебную практику еще не было более успешного спасения человека.

Преданность друга
Кущек захотелось вытянуться и замереть.
Сквозь закрытые веки собаки еще пробивался свет. Она медленно приоткрыла глаза, с трудом оторвала голову от земли и положила на передние лапы. «Надо смотреть волны, надо встречать хозяина. Наверное, осталось, немножко…». Сколько она ждет его? День, неделю, месяц? Кущек, время от времени проваливаясь сознанием во тьму, пыталась думать, вспоминать. Иногда ее потухшие, почти затянутые мертвецкой пленкой глаза оживлялись, тело вздрагивало, в памяти вставали картинки ее жизни с Елемесом. Как она его любила! Смешного кривоногого старика, который всегда что-то лопотал, приговаривал, шутил, смешивая русскую речь с казахской.

Два года назад он нашел ее в заброшенной лодке среди других выброшенных кем-то щенков, которые уже сдохли, а она, будущая «Кущек», еще цеплялась за жизнь. Елемес выходил ее, грея на груди, кормя из собственного рта, так как собачка не могла ни сосать, ни есть твердую пищу. Старик всегда носил ее за пазухой. А потом, когда Кущек подросла, началась ее райская жизнь. «Каждая собака мечтает о такой жизни»- думала Кущек.

Старик не только делился своей пищей, но, к тому времени одинокий, разговаривал с ней обо всей своей долгой жизни, поверял свои планы. Она сосредоточенно глядела ему в лицо своими умными желто-карими глазами, внимательно слушала хозяина о том, как он прошел три войны: гражданскую, финскую и Отечественную, что там он был бравым кавалеристом, оттого у него по сей день кривоваты ноги. С обидой говорил ей, как мало чтят его за это сегодняшние власти, и только одна Кущек преданна ему, любит его и понимает. Собака торопилась подтвердить это - лизала ему руки, щеки, нос, а он смешно отбивался и улыбался своим беззубым ртом.

Кущек опять усилием подняла голову и посмотрела на свинцовую глядь реки. Нет никого. Собака снова закрыла глаза. И как она могла отпустить его одного тогда?! Ведь никогда Кущек не оставляла своего хозяина. Елемес же сердился на нее за то, что она всегда путалась под ногами, а она только виновато моргала, заискивающе виляя своим пушистым хвостом чау-чау. И в лодку каждое утро прыгала вместе с ним, когда старик плавал проверять сети. Ловля рыбы была основным их промыслом. Кущек всегда сопровождала хозяина – и в лодке, и когда они шли продавать рыбу, чтобы купить у соседки парного молока, которым вместе лакомились. Собака знала наизусть все ежедневные дела хозяина и ни на миг не отлучалась от своего благодетеля. А в тот день… Как могло случиться, что она согласилась остаться на берегу и ждать возращения лодки?! С самого утра у Кущек было дурное предчувствие, какая-то тревога прокралась в сердце: и Елемес был очень сердит, даже оттолкнул ее от лодки, и река была какая-то холодная, темно-свинцовые волны почему-то пугали ее больше обычного…

Собрав последние силы, Кущек снова всмотрелась в горизонт, вслушалась… «Он придет, придет!» И опять, улыбаясь беззубым ртом, что-то лопоча по-русски и по-казахски, нальет ей парного молока, а потом позволит спать с ним в теплой землянке на старой мягкой кошме! Что может сделать со старым рыбаком река?

К вечеру того дня пришли какие-то люди, сели в лодки, что-то кричали, размахивали руками, кидали сети на середину реки… Кущек это ужасно не нравилось, она, визжа и тявкая, бегала по берегу взад и вперед, пытаясь прогнать этих людей, из-за криков которых она не услышит зова Елемеса: «Кущек! Кущек!»

Наконец ушли эти люди, унося с собой что-то завернутое в сети… Но собака даже не подошла к ним, ей не было дела до этих странных людей. Она снова стала напряженно смотреть туда, откуда, обычно приплывала лодка ее друга.

Сколько же она ждала? Неделю, две, месяц… Она перестала, есть то, что приносили добрые люди. По ночам выла, терпение и выдержка оставляли ее, смертельная тоска и обида сковывали душу. Обида на себя – за то, что отпустила тогда его одного, обида на него – почему бросил ее, так долго не приходит… Ах, если бы он сейчас появился, не осталось бы на нем необлизанного места! Сознание Кущек опять провалилось в темноту. Она почувствовала, что уже больше никогда не сможет поднять веки, ей надо было только глубоко-глубоко вздохнуть, чтобы хватило сил дойти до того света в темноте, который недавно появился вдалеке. Свет был такой теплый и любящий, словно звал: «Лети, лети ко мне! Я давно тебя жду!»
«Эх, Елемес, Елемес, ты так и не пришел,… а я теперь улетаю,…может, там тебя я встречу!»

Судьба-злодейка
 -Эх, придется все-таки навестить Лешку,- проговорил Виктор Семенович, читая письмо давнего друга. Так вот, уже как полгода он упрашивал Виктора приехать к нему в гости, поохотиться или, если так уж дело пошло, то и порыбачить. А жил Алексей в сибирской деревне Овсянка, на Енисее. Будь воля Виктора, то он уже давно бы был там, да как-то все времени не было, да и вообще: шутка ли, из благоустроенного города в какую-то глушь нестись.
Хотя, что говорить - хоть и глушь, но места там удивительно красивые. Одно слово- тайга.
Взяв отпуск, Виктор решается поехать в гости к другу Алексею Тихонову. С собой он взял старенькое ружье, так как ему было известно, что начался сезон, и не взять с собой эту необходимую вещь было бы глупо.
И вот Виктор уже в таежной деревне, в доме у Алексея.

Счастливые друзья после долгой разлуки никак не могли наговориться, рассказывая о своей жизни, вспоминая свою молодость. Алексей также обещал Виктору славную охоту в конце недели.
На второй день своего пребывания у друга Виктор Семенович вдруг решил проверить свое оружие. И тут он выяснил, что ружье неисправно и нужно ехать в Красноярск, чтобы починить его. На охотничий сезон начинается через два дня! Что делать? Алексей, посмотрел ружье и выслушав друга, посоветовал: «Поезжай-ка брат, в соседнюю деревню, там спроси старика Афанасия. Он тебе и поможет - разбирается в ружьях во как!».
Виктор же, сомневаясь, поехал в деревню под названием Пихтовка. Дом Афанасия ему пришлось долго искать, так как деревня сама небольшая, да и жители, видно, привыкли к постоянным приезжим, помогли. Постучавшись в дверь, Виктор услышал краткое: «Войдите». Внутри избы было темно, неприглядно. Из мебели были только стул, стол и полки, на которых лежали инструменты, да в углу висело охотничье ружье. За столом сидел сам Афанасий, держа в руках небольшое ружье - видно, он только что занялся его починкой. Виктор кашлянул и проговорил:
-Здравствуйте, Афанасий Григорьевич, я тут прослышал, что Вы ружья чините, и принес Вам. Помогите, если сможете.

Старик, молча, протянул руку и взял ружье Виктора. Со знанием дела он рассмотрел его, проверил. И только тут проговорил:
-Приходите завтра утром, ружье будет починено, не беспокойтесь.
Лицо старика Виктор не видел, видел только его сухие, морщинистые руки, державшие ружье. Не желая мешать оружейнику, Виктор Семенович решил уйти. Старик встал, чтобы проводить гостя, и тут Виктор увидел что, Афанасий слепой…Поразившись своему открытию, он только и смог произнести: «Вы слепой?». Старик лишь печально усмехнулся.
За обедом Виктор рассказал Алексею об оружейнике. Леша, молча выслушал его и сказал:
-Вот как в жизни бывает - ослеп человек, а ведь только сильные духом могут жить с этим.

На следующий день, утром, Виктор отправился к оружейнику. Афанасия он застал сидящим возле дома на скамейке. Старик вынес ружье и сказал, что оно уже починено. Осмотрел его, Виктор изумился - все было сделано капитально. Вдвоем со стариком они пошли за околицу и постреляли. Ни одной осечки! «Сколько я должен за починку?».- Виктор готов был заплатить любую сумму. Но Афанасий улыбнулся и сказал: «Не надо ничего, у меня и так все есть, лучше пообедайте со мной». Во время обеда Виктор решился спросить у охотника: «Скажите, слепота врожденная?». «Нет»,- ответил тот и поведал свою грустную жизненную историю:
-Да что говорить, судьба у меня такая. Кто жалеет меня, калеку, а кто удивляется, как я так живу без глаз. А родился я здоровым, зрячим. Зрение я потерял вот так.

Однажды рано утром, на рассвете, отправился я на охоту.
Как сейчас помню тот рассвет. Темнота еще не рассеялась совсем, а уже выполз туман. Сразу же похолодало. И сквозь ветви деревьев величаво выплыло солнце, природа заметно стала пробуждаться. Птицы и звери очнулись после ночного сна и занялись своими повседневными заботами. Я присел на пригорок возле дерева и решил вновь проверить патроны. Один из них показался мне сырым. И я, опытный уже охотник, совершил величайшую глупость - вместо того, чтобы выбросить этот патрон, я начал расковыривать его. Он взорвался у меня в моей руке. На минуту я потерял сознание, когда очнулся, то только почувствовал дикую боль в глазах. Я кое-как добрался до дома. Меня отправили в Красноярск, в больницу. Выписался я слепым на один глаз. Но я не отчаивался, второй ведь у меня был здоров. Я продолжал свою повседневную жизнь - охотился, занимался хозяйством.
Жизнь продолжалась. Спустя два года после того происшествия, весной, я в который раз отправился на охоту. Пристрелил несколько зайцев и соболя.
Наступил вечер, и я решил остановиться в лесной сторожке.
Проведя там ночь, я собирался продолжать свой путь к родной деревне, но по известному таежному закону путник должен оставить в сторожке еду, спички и дрова. Я отправился за дровами. Облюбовав небольшое сухое дерево, я стал его подрубать. При ударах топора о ствол дерева с него сыпались сучья. Вдруг мне почудилось какое-то движение сверху. Я поднял голову, и в это самое время летевший обломившийся сук ударил мне прямо в глаз… Я потерял сознание. Не знаю, сколько всего пролежал я: час, два, а может, и минуту. Не помню. Когда я очнулся, то увидел только темноту. Страшная боль пронзала мои глаза. Я провел рукой по сторонам, подвел ее к глазам. И тут меня пронзило ужасное сознание того, что я ослеп. Ужас охватил меня, и ко мне пришла мысль о самоубийстве. Я колебался минуту и уже схватил ружье, но молодость и жажда жизни взяли свое. А потом я все же не верил до конца, что окончательно потерял зрение. Я решил ползти.

Натыкаясь на деревья, кочки, полз, можно так сказать, в никуда. Очнулся в больнице. Мне сказали, что меня подобрали охотники и отправили в Красноярск. И еще мне сказали, что я больше никогда не буду видеть… Во второй раз мне пришла мысль, достойная слабаков, но все же я решил жить. Выписавшись из больницы, вернулся в родную деревню.
Конечно, жизнь моя круто поменялась, но я справлялся помаленьку. Охочусь даже – силки расставлю. Вот такая у меня судьба.
Старик закашлял и провел рукой по лицу. Видно было, что ему трудно вспоминать события тех дней, переживать заново все то, что когда-то причиняло боль. Он вздохнул и произнес:
-Видно, мне так суждено, такая у меня судьба, судьба – злодейка.

Виктор Семенович молчал, да что он мог сказать? История, рассказанная старым оружейником, потрясла его. Она заставила восхититься силой духа, мужеством и стойкостью старого оружейника. Афанасий, как позже узнал Виктор, уходил на большие расстояния в тайгу, ставил капканы на соболя, куницу. Слепой в тайге?! И ни разу не заблудился, не попросил помощи. Вот так живет человек, человек-загадка.
Прощаясь с ним, Виктор крепко обнял его, пожелал доброго здоровья. Рукопожатие и объятие Афанасий ощущал, пожелание добра – слышал. А потом как-то интуитивно Виктор Семенович поклонился ему и так, пятясь, вышел из избы. К сожалению, Афанасий этого не видел.

Посланница небес
Ночь. Тишина. Город исчез.
Его луна лишь только освещала.
На крае города сидит посланница небес,
Укрывшись черным звездным одеялом
Она пыталась крыльями согреть
Свое израненное, обессиленное тело.
Глаза ее слезами начали полнеть,
Она, от холода людей скукожившись, сидела.
Неверных она хотела просветить
И изменить их отношения к Богу,
Заставить заново его любить,
Направить их на верную дорогу.
Чтобы в сердцах зажглось пламя веры,
Она на землю спустилась им помочь.
Они лишь говорили:
«Уходи!» ей грубо, но не смело,
И усмехались, гнали ее прочь.
А ангел билась вновь о стекла,
Хотела их от глупостей спасти,
Они лишь крепко закрывали окна
И, проклиная, говорили: «Уходи!»
И люди, запирая двери,
Шептали, что, мол, нечего трубить
О том, что верим мы или не верим,
Ты не заставишь заново его любить.
«Но почему все это происходит?
Что заставляет так себя вести?
Во мне как будто демона находят,
И не хотят кресты греха нести.
Я замерзаю от голоса неверных,
Ведь не способны они верить и в меня
Какой весь мир стал злым и скверным,
А перестанут скоро верить и в себя.
Я улететь хочу скорей отсюда,
Но крыльям камни не поднять.
И тратить силы я не буду,
Ведь Бог судья - ему решать» 

Христос в пустыне 

Солнце дьявольски пылает,
Превращая землю в прах.
Капля влаги высыхает
На измученных устах.
Все мертво, убито зноем,
Искалечено навек,
Но скитается изгоем
Заклейменный человек.
Голод с жаждой, издеваясь,
Косят праведника с ног;
Над страстями возвышаясь
Он свой путь продолжить не смог.
Наконец-то вечереет,
Мгла туманит небосвод,
Скоро холодом повеет,
Ночь безлунная придет.
И, присев на камень серый,
Путник в думу погружен;
Он пронизан светлой верой,
Но на муки обречен.
Злой судьбы невинный пленник
Слышит, шепчет сатана,
Богом проклятый изменник,
Хриплым голосом слова:
«Ты же послан ясным небом,
Утоли свои мечты,
Сделай камни мягким хлебом,
А песок – глотком воды».
Уговорам не поддался,
Жертву страшную принес,
За народы исстрадался
Миром преданный Христос!

Родина
Куда б вас ни забросила судьба,
В какие б вы ни улетали дали,
Вы в сердце сохраните навсегда
Ту сторону, где вас не забывали,
Тот домик в спелом кружеве садов,
И маму старенькую у калитки,
И радость первых сделанных шагов.
И нежный взгляд с чарующей улыбкой.
Нет Родины дороже и милей,
Но как, ни тяжело ей,
Как ни сладко.
Ты вспомни руки матери своей,
И будет в этой жизни
Все, как надо,
«Держи фасон»,- в народе говорят,
Держи фасон, чтоб в жизни ни случилось.
И если ничего не получилось,
То только сам ты в этом виноват.
И там, в краях чужих и непонятных,
Крепись, не плачь,
России гордый сын.
Держи фасон,
Не поверни обратно.
Ты у России, как у матери, один!

Неразменная монета
Неразменная монета,
То, что честью зовется,
Человеку при жизни,
И до смерти дается.
Нет главнее награды -
Выше правды законной,
Кодекс Чести и Славы,
В мире белом и черном.
Существуют на свете:
Трусость, подлость, измена.
В душах темных и жадных
Их найдешь непременно.
Но во мраке холодном,
Во тьме непроглядной
Им не выйти наружу,
Не вернутся обратно.
Если где-то обидят,
И Честь, и Слава, и Правда
В бой с неправдою выйдут.
Если Честь пошатнется,
Если Слава поблекнет,
Словно Феникс из пепла,
Правда снова воскреснет.
Подойдет, встанет рядом,
Тихо скажет: «Я здесь!».
Засверкает вдруг Слава,
Встанет на ноги Честь.
И пойдут по дороге
В алом солнце закатном
Три сестры, три подруги,
Три бойца, три солдата.