Алёна Козлова, город Иваново

Я окончила художественную школу. Увлекаюсь рисованием, чтением классики и фантастики. Один из любимых писателей – Булгаков. Нравится слушать рок и классику.Я окончила художественную школу. Увлекаюсь рисованием, чтением классики и фантастики. Один из любимых писателей – Булгаков. Нравится слушать рок и классику.

Лес
Лес. Она старалась изобразить лес. Чтобы листья колыхались от ветра, а тень деревьев давала прохладу, как глоток холодной воды в жаркий день. Жизнь. Еще художница рисовала саму жизнь. И запахи. Чистый воздух, свежесть травы и аромат нагретой земли, что пахла приятнее всех – насыщеннее, с горчинкой, как-то натуральней, по-родному. И женщине хотелось, чтобы те, кто смотрел на её картину, чувствовали. Не только видели – осязали, слышали, представляли весь её маленький мир, бережно созданный и воплощенный в работе.
          Она вздохнула, но ощутила лишь дым. Дым от тонких дамских сигарет. Она курила, процесс затягивал. Ведь это казалось ей забавным – следить за тонкой струйкой, растворяющейся на фоне комнаты. Красиво. Но это Александру не привлекало. Главное – картина, нет смысла заниматься чем-то другим, любоваться осенним пейзажем из окна, ведь она рисовала лето. Александра потушила сигарету. Больше не станет курить. Это ведь тоже бессмысленно? Есть цель. Дописать пейзаж, остальное лишнее. Стереть, закрасить, заштриховать. Ей мешали друзья, она перестала с ними общаться, не выходила из дома, считая, что зря тратит время. День Александра проводила в добровольном одиночестве, редко покидая свое пристанище. Волосы её спутались, руки то и дело теребили края кофты. Она не находила себе места.
Дорогая позолоченная кисть стояла второй день в банке с мутной водой, не тронутая, забывшая прикосновения длинных музыкальных пальцев хозяйки, ослабевших от недосыпания и недоедания. Кисть эту подарил ей муж на тридцатилетие. Она хорошо помнила продолговатую желтую коробочку, перевязанную синей лентой. Подарком Александра дорожила, иногда сидела и любовно гладила дерево, вычерчивая что-то на пыльном столе. Грязная палитра покоилась на табурете, давно уже высохли на ней с такой аккуратностью и старанием смешанные цвета. Краски стояли не закрытые, на них оседала пыль, но они радовали глаз чистым красным, зеленым и голубым, как лучик, проникший в тёмный подвал. В свете летят вниз пылинки, они словно не от мира этого, золотые, легкие, невесомые.…Нет, дело не в том, что комната была темная, нет. Но картины в рамках – грустные и какие-то ненастоящие, наполненные грустью и одиночеством. В углах работ притаился и медленно поднимался мрак, в тень уходили грозди винограда и букеты цветов. Казалось, всё умирало вместе с душой Александры.
Она рисовала, вкладывая и эмоции, и воспоминания, отдавала без отчета. Когда-то её кисть без остановки, как одержимая, гуляла по холсту. Александра вдохновлено вплетала новый смысл, давала дыхание своему детищу. Но это осталось в прошлом. Кисть замирала, не касаясь холста, ждала чего-то, но то неуловимое, неясное что-то не появлялось.
Александра часами сидела у окна, не видя той удивительной прелести и очарования парка. Она задумывалась о чем-то неприятном. Её поза, от положения рук до скрещенных ног, выражала отчаянность, а глаза не выражали ничего. Так проходили недели, может, одна, может, много. Она не считала. До глубокого темного вечера, когда тьма гнала Александру спать, художница вышагивала от окна к стене, пока не уставала, ложилась на кровать, вставала
Стук в дверь. Тихий, резкий, нарушающий уединение и тишину, но этот шум Александру не раздражал. Наоборот, заставлял сердце биться чуть сильнее, на мир смотреть немного дальше мольберта, потому что она уже знала, кто пришел. Кто приходил всегда в два часа дня, точно и пунктуально. На губах Александры зажглась улыбка, преобразив лицо, сделав его черты мягче и нежнее. Она словно засияла изнутри. Ведь именно в два, точно и пунктуально, её покой нарушали муж и сын. И это не так и бессмысленно, если они дают силы творить, верно? Семилетний мальчуган с пепельными волосами, такими мягкими и пушистыми, внимательными взглядом взрослого и глазами цвета янтаря. Уменьшенная копия отца. Он держал в руках любимую машину и конфеты, для мамы. Впихнул шоколадные на табуретку и стал с любопытством всё осматривать. Мастерская матери ему никогда не наскучивала. Муж смотрел на набросок Александры, маленькая складка залегла во лбу. Он молчал какое-то время.
- Я думал, - сказал он задумчиво, - почему твои работы такие? Что в них? – он облизнул нижнюю губу и уставился на картину с неослабевающим вниманием. Так всегда было. Ни нежных объятий, ни теплых душевных разговоров, ни ласковых слов. Александра охладела к этому.
Идеально прорисованные линии, идеально переданные цвета, идеально сочетающиеся между собой, идеально четко, как фотография. Наверное, правильно? Так я считал, мне картина казалась красивой, не передаваемо прекрасной. И идеально мертво, вот что я понял.
- Идеально мёртво? – слова врезались в память Александры, как надписи, начертанные ножом на дереве. Она так старалась! Сначала её захлестнула обида - её стараний не оценили! А потом горькое разочарование, понимание, как человек, нырнувший под воду, окруженный толщей воды, выныривает на поверхность.
Она впервые посмотрела на весь мир. Со своим стремлением нарисовать лучшую картину Александра лишила сына материнской любви, бросила друзей, перестала замечать красоту вокруг себя, уничтожила свои мечты и сама стала частью своего «бессмысленного».
Слёзы катились по щекам. Сын подбежал к ней, обнял. Он всегда чувствовал чужую боль. Семья. Никакого одиночества, любовь, думала Александра. Когда-нибудь она достигнет, чего хочет, а пока ей надо заботиться о семье, родных и близких. Непривычно, ново, странно, когда жизнь обретает новые обороты. Но чудесно? Живо?

В мае одна тысяча девятьсот девяносто девятого года – первая выставка картин Александры и удивительный успех и признание. Она стояла на мраморной лестнице, казалось, светящейся изнутри. Справа возвышался повзрослевший сын, слева её держал под руку муж. Под аплодисменты Александра спускалась, лицо её горело огнем радости, любви и удовольствия. Она думала, что сейчас нет в мире никого счастливей её. К ней подходили, восхищались. Александра лишь молча кивала, а внутри нее бушевала энергия. Она готова была лететь, восторгалась происходящим, как маленький ребёнок.
- Ваши картины идеальны, идеальны! – говорила какая-то рыжеволосая женщина.
На это Александра лишь махнула рукой и сожалеющее улыбнулась. Она больше не стремилась к самому лучшему.

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Здесь можно оставить отзыв о конкурсной работе участника: